Беременность для мамы Кирилла была настоящим чудом. Работая в роддоме, она каждый день наблюдала, как другие женщины приносят в мир новую жизнь, и тихо мечтала о том моменте, когда сама услышит первый плач своего ребёнка. И вот этот день настал — Виктория узнала, что станет мамой.

Но её беременность оказалась совсем не похожей на те, что она так часто наблюдала в роддоме. Хорошо зная, как важно проходить все плановые обследования, девушка не пропускала ни одного визита к врачу. На первом УЗИ специалист заметил расширение толщины воротникового пространства, что могло указывать на возможные патологии плода. Уже на следующий день она отправилась к генетику, чтобы уточнить диагноз. Месяц ожидания амниоцентеза, ещё две недели ожидания результатов — и вот наконец приходит долгожданное письмо с ответом: «Патологий не выявлено».

«На второй скрининг я всё равно ехала в страхе. Хотя результаты генетического анализа были хорошие, я боялась, что же мне скажут на УЗИ. На мониторе мне показывали малыша: “Вот ручки, вот ножки…”, — перечислял врач. Но на одном органе он остановился и очень долго что-то рассматривал. Меня охватил страх, я боялась даже спросить, что он увидел. Наконец он выключил монитор, положил датчик, встал и сказал: “У вашего ребёнка половина сердца”», — вспоминает Виктория, мама Кирилла.

Во время УЗИ у малыша выявили сложный врождённый порок сердца: атрезию трикуспидального клапана, дефекты межжелудочковой и межпредсердной перегородок, единственный анатомически левый желудочек. То есть у мальчика отсутствует клапан, соединяющий правые камеры сердца: бедная кислородом венозная кровь попадает в правое предсердие, но не может попасть в правый желудочек и вместо этого через дефект перегородки направляется в левый. Такое нарушение кровообращения приводит к тому, что часть крови остаётся недонасыщенной кислородом, а левый желудочек вынужден выполнять двойную работу.

На консилиуме девушке предложили прервать беременность или обратиться за вторым мнением в более крупные региональные центры. Родители Кирилла решили узнать, что скажут врачи с опытом коррекции сложных пороков сердца, прежде чем сделать столь тяжёлый выбор. Снова поездки, осмотры, анализы и кабинеты врачей. В Москве семье Перевозчиковых в помощи отказали, но в Санкт-Петербурге их обнадёжили — малыш сможет жить.

«Я до сих пор помню, как ревела, не могла даже слова сложить в предложения. Врач привёл меня в чувства и сказал: “Шанс есть! Потребуется несколько операций, приём препаратов, наблюдение у специалистов… Но такие дети живут, и я знаю взрослых с таким диагнозом.” Я долго была наедине со своими мыслями. Головой боялась принять решение, а сердцем — хотела бороться. В итоге я выбрала жизнь!»

Врачи объяснили, что радикальная коррекция, то есть полное восстановление нормальной работы сердца, при таком пороке невозможна. Лечение заключается в создании для крови новых, более оптимальных путей движения. Принятый протокол предусматривает выполнение нескольких операций. На первом этапе соединяют верхнюю полую вену с лёгочной артерией, чтобы часть венозной крови поступала в лёгкие, минуя сердце. На втором — уже весь венозный поток направляют в лёгкие. Благодаря этому сердце полностью разгружается, а кровь лучше насыщается кислородом. Это дарит таким детям, как Кирилл, долгие годы жизни.

Полная решимости, девушка стала готовиться к переезду в Санкт-Петербург — ближе к врачам, которые готовы взять в свои руки судьбу Кирилла. Ведь операция могла потребоваться уже в первые сутки после рождения. В месяц, чтобы ограничить кровоток и защитить лёгкие от перегрузки, мальчику было проведено сужение лёгочной артерии. Оно прошло успешно, и малыша наконец отпустили домой. Но обычные будни длились недолго, ведь уже в шесть месяцев его ждали на первый этап паллиативной коррекции, операцию Гленна.

«Операция выполнялась с остановкой сердца и подключением аппарата искусственного кровообращения. Каждый шорох у дверей реанимации нагонял на меня страх. Невозможно описать, что чувствует мать, зная, что за стеной врачи спасают жизнь твоему ребёнку. Время для меня будто остановилось. После долгого ожидания вышел хирург и уверенно сказал, что всё прошло по плану: сердце завели, ритм удовлетворительный, Кирилла переведут в реанимацию для наблюдения. Кроме слов благодарности у меня в голове ничего не было. Страх за жизнь сына наконец отступил».

Врачи были довольны результатами операции, и уже через несколько дней мальчика отправили домой, как казалось, надолго. За пределами больничных стен он стал догонять своих сверстников: на радость маме быстро научился сидеть, ползать, вставать и наконец сделал свои первые шаги. Сейчас он, как все обычные дети, ходит в детский сад. Любит играть с другими детьми, рисовать и делать поделки. Каждый день для него — маленькое открытие, и он с радостью исследует мир вокруг себя.

И всё же порок сердца даёт о себе знать. После операции уровень сатурации у Кирилла держался на отметке 80-88% — это хороший показатель для ребёнка с таким диагнозом, но всё же значительно ниже нормы (95-100%). С каждым месяцем нагрузка на орган только растёт. Прошло полтора года с последнего вмешательства, и у мальчика уже появились тревожные признаки хронической гипоксии: он быстро устаёт, его мучает одышка, у него синеют губы и пальцы.

Насыщение крови кислородом будет только снижаться. Если откладывать заключительный этап лечения, операцию Фонтена, может развиться гипоксемия, из-за которой пострадают все органы. Единственный желудочек, выполняющий работу за двоих, постепенно истощится, а в лёгких произойдут необратимые изменения. Когда этот момент наступит, будет уже поздно — операция станет невозможной, ведь сердце и лёгкие не смогут адаптироваться к новой схеме кровообращения.

Понимая, насколько важно не упустить время, мама Кирилла начала искать клинику, готовую провести второй этап коррекции порока. Это сложная операция, требующая большого опыта в лечении детей с одножелудочковым кровообращением. В Университетской клинике города Бонн (Германия) подобные операции выполняют уже десятки лет. Главный хирург, профессор Булос Асфур, ознакомился с историей болезни Кирилла и рекомендовал провести операцию до трёх лет.

«Процедура сложная и связана с риском осложнений, поэтому качество её выполнения напрямую определяет не только уровень, но и продолжительность жизни ребёнка. Я долго изучала статистику разных клиник и возможные исходы операции. И решила доверить жизнь сына доктору Асфуру из Университетской клиники города Бонн, где накоплен огромный опыт лечения пациентов с тяжёлыми врождёнными пороками сердца. Там есть взрослые люди старше сорока лет, которые живут полноценной, активной жизнью — и самое главное, живут со своим оперированным сердцем, без необходимости трансплантации!»

Вот только стоимость столь необходимой операции — 109 000 евро или 11 881 000 рублей по курсу ЦБ РФ (99,00+10) рублей за 1 евро. Кирилл уже прошёл через множество испытаний, и теперь от своевременного проведения операции зависит, сможет ли он жить полноценной жизнью.