"Друзья, всем здравствуйте!
В прошлый четверг во время утреннего обхода мне сообщили, что операции не будет, так как в реанимации просто бум, привезли на скорой ещё несколько детей. Честно говоря, я уже за это время так устала, что обозлилась на всех - такая, видимо, стрессовая реакция.
Вечером во время обхода врач сказал, что с вероятностью 50 на 50 нас все-таки завтра заберут в операционную. Я отнеслась к этому скептически и не сказала об этом никому, пока на следующий день операцию не провели. Родные были в шоке, но сейчас я понимаю, что сделала правильно, потому что шесть часов ожидания привели бы к панике наше и так уже измотанное семейство.
Первые полчаса я была безумно рада, что наконец-то скоро мы это переживем, скоро качество жизни ребёнка улучшится, будем ходить в сад, гулять до вечера, как я и мечтала, и не бояться, что через два часа после отключения от капельницы нас может ждать ацидоз. Через полчаса радужных мыслей я тряслась вместе со стулом, на котором сидела. Врач сказал, что операция будет длиться около четырёх часов. Ровно отсчитав до минуты прошедшие четыре часа, я начала рыдать оттого, что что-то случилось, что-то пошло не так. Через шесть часов ко мне забежал профессор и начал на немецком счастливо объяснять, что и как. Я, конечно же, поняла не все, но главное все-таки было понятно, что стому вывели на три месяца.
Позвали меня в реанимацию только через ещё два часа. Мирон почти все время спал и на несколько секунд иногда приоткрывал глаза. На следующий день Мирон уже был в сознании, улыбался и что-то пытался лепетать. Два раза его очень сильно вырвало, что меня дико напугало, но в этот день к нам приехала Лена Руди и врач нам объяснил, что это бывает от наркоза. В этот же день нас перевели в палату, так как показатели и анализы были в норме, врачи были довольны состоянием Мирона. Ночью мы, конечно, не спали, но на следующий день был просто ад на земле. Мирона отключили от эпидуральной анастезии, и он кричал часами до мокрой одежды, которую мы меняли каждые полчаса. Не помогали ни успокоительные, ни постоянные обезболивающие, ни снотворные. В итоге он заснул и успокоился только в пять вечера, когда нам разрешили перетащить его ко мне на кровать.
После этого, слава богу, Мирон явно идёт на поправку. Конечно, сил ещё не так много, но он уже недолго сидит и флиртует с медсестрами. На данный момент мы ждём доктора Расуля для решения дальнейших планов. Около месяца мы будем в клинике, чтобы Мирон окреп и восстановился. В связи с операцией ему делают новые назначения, которые должны нам дать в виде официального документа, чтобы все это передать в наш Минздрав для покупки. Я очень переживаю за это, потому что по сути пока нам "некуда" возвращаться. Хочется, чтобы все сработали оперативно и с пониманием, потому что если мы вернёмся домой до того, как заправят стому, нам нужны будут калоприемники, пасты, спреи, крема, и это помимо парантерального питания. Будем надеяться, что все сложится лучшим образом.
Во время последнего разговора с доктором Расулем я задала вопрос о том, когда примерно с такой кишкой, как у нас, можно говорить об отказе от капельницы. Он сказал, что не собирается меня жалеть или юлить, что очень плохо, что совсем нет толстого кишечника и что он даст мне прогнозы на это, когда Мирону исполнится пять лет. Оттого что я знаю, что эти прогнозы есть и будут, я-таки счастлива. Я счастлива, что мой ребёнок теперь целый день носится без капельницы и капаемся мы поздно вечером и ночью. Он живёт, он развивается, и он толстый. Эти деньги собраны простыми людьми, некоторые из которых едят каждый вечер картошку с соленьями и платят ипотеку, экономя каждую копейку. Я хочу сказать огромное спасибо всем вам за то, что это было не зря. Скоро Мирону исполнится два года, и, если сравнить его состояние с тем, что было, к примеру, год назад, это просто небо и земля. Всём спасибо за доброту и поддержку.