В сентябре 2018 года начался важный этап в жизни Егора — мальчик отправился в первый класс. Он с большим нетерпением и трепетом жаждал услышать первый звонок, познакомиться со своим классным руководителем, завести новых друзей и узнать много нового и интересного. Никто из домочадцев не мог представить даже в страшном сне, что спустя полтора месяца счастливая школьная пора сменится реанимацией и борьбой за жизнь мальчика.

«Рассказывать о случившемся невыносимо больно. До сих пор мы так и не знаем, как именно и почему это произошло. У ребёнка воспоминания о произошедшем стёрлись. Следователи и сотрудники газовой службы, увы, тоже не смогли выдвинуть какие-либо теории о причинах произошедшего. Кроме одной...» — с болью в сердце пишет мама Егора.

В то время семья жила в большом частном доме. На улице стояла тёплая солнечная погода, и семилетний Егор вышел во двор немного прогуляться, пока мама занималась уборкой дома. Он заглянул в котельную, где лежали папины инструменты — хотел взять оттуда молоток, чтобы позабивать гвоздики в бревно. Безобидный мальчишеский досуг обернулся трагедией.

«Взяв с полки молоток, Егор, видимо, задел баллон с очистителем для монтажной пены. Он упал, и в этот момент в котле зажёгся фитиль. В маленькой комнатке всё моментально вспыхнуло. Из-за шума пылесоса я ничего не услышала, было упущено драгоценное время... Дальнейший процесс спасения мне очень трудно описывать. Просто представьте, как ваш ребёнок полыхает...»

Егора доставили в ближайшую местную больницу в крайне тяжёлом состоянии. В тот же день на медицинском вертолёте мальчика перевезли в Городскую клиническую больницу скорой медицинской помощи № 25 Волгограда, где три с половиной месяца врачи боролись за жизнь маленького пациента. В результате страшной трагедии у Егора пострадало 80 % поверхности тела. Он получил ожоги 1-2-3 степени, поражение верхних дыхательных путей и ожоговый шок тяжёлой степени. На мальчике едва ли можно было отыскать участки кожи, не затронутые пламенем. Обожжено было практически всё: лицо, шея, грудь, живот, руки, ноги...

Такой высокий процент термического поражения считается пороговым, отчего выкарабкаться удаётся далеко не каждому пациенту. Поэтому то, что врачам удалось спасти Егора, иначе как чудом не назовёшь! Стабилизировав состояние мальчика, хирурги приступили к очищению ран от омертвевшей ткани — некротомии. На данном этапе крайне важно удалить все нежизнеспособные участки кожи, поскольку некротическая ткань является благоприятной средой для размножения бактерий и формирования губительных осложнений. Потребовалось четыре операции, растянувшихся почти на месяц.

Следующая стадия — закрыть открытые раны лоскутами здоровой кожи. Учитывая, что огонь не затронул лишь 20 % поверхности тела Егора, донорских участков осталось очень мало. Мальчику провели девять пересадок кожи за месяц, постепенно закрывая пострадавшие зоны. Помимо них ребёнку выполняли еженедельные перевязки. Всё это — под общим наркозом, количество которых за время пребывания в больнице приблизилось к тридцати. Нагрузка на организм была колоссальной, но Егор всё преодолел. За пару дней до своего восьмого дня рождения мальчик отправился домой.

«Самое главное — что наш сын живой. Этим и вытаскиваем себя из ямы прожитой боли. В первый год были приложены огромные усилия по реабилитации. Ребёнок учился заново есть, ходить, обслуживать себя, говорить и даже улыбаться. Его первая улыбка после травмы была символичным шагом к восстановлению.»

Основной проблемой в первые годы стала контрактура шеи. Многочисленные рубцы стягивали кожу настолько, что Егор не мог поворачивать голову. Хирурги поэтапно устраняли рубцы, увеличивая амплитуду движений шеи и плечевых суставов. Пострадала также и левая стопа. Из-за поражения малоберцового нерва у Егора сильно ослабли мышцы конечности. Хирургическое лечение по высвобождению нерва не принесло значительных улучшений. Мальчик не может сгибать стопу в полном объёме, в связи с чем сформировалась специфическая походка: он высоко поднимает ногу, выбрасывает её вперед, а затем резко опускает.

«За два года более-менее восстановили физическую форму и функциональность. В ковидное время дали Егору отдохнуть ото всех операций и наркозов, лечились консервативно. Сделали упор на массаж, физиотерапию, мази и санаторно-курортное лечение, которые помогали бороться с рубцами.»

До недавнего времени такого объёма лечения было достаточно. Но в связи со скачком роста подростка ситуация изменилась: зарубцевавшиеся участки кожи не успевают растягиваться до нужных размеров, провоцируя образование новых тяжей и контрактур. Всё это влияет на функциональность конечностей и шеи. Без хирургического вмешательства положение дел будет с каждым годом усугубляться всё сильнее.

За медицинской помощью семья обратилась к доктору, у которого Егор наблюдался после травмы — Филипповой Ольге Васильевне. Сейчас она возглавляет отделение реконструктивной хирургии и лечения гигантских невусов в клинике «Скандинавия» и, в том числе, занимается устранением рубцовых деформаций, имея большой опыт работы с ожоговыми пациентами.

«Ольга Васильевна создала огромную команду профессионалов в частной клинике, которые восстанавливают кожный покров большими участками. Главное преимущество в том, что они работают с экспандерами. То, что нам предлагали государственные больницы, в которых мы оперировались, нам не подходит. Там нет экспандеров, а брать кожу дерматомом у нас места больше нет. Это провоцирует рост новых рубцов, бесконечную череду наркозов и операций.»

Для Егора подготовили индивидуальный план лечения, состоящий из семи этапов. Каждая операция направлена на то, чтобы выполнить максимально возможный объём работы за раз, минимизировав количество наркозов и оперативных вмешательств. Ольга Васильевна устранит рубцовые образования на шее, плечах, кистях и бедре, заменив деформации здоровой кожей при помощи экспандеров. Они «растянут» донорские лоскуты до нужных размеров, а затем заменят собою зарубцевавшуюся ткань. Стоимость лечения составляет 6 751 690 рублей — немыслимую сумму для простой семьи из Воронежа.

«После такого пережитого мало кто из детей не падает духом. Но Егор остался невероятно жизнерадостным ребёнком. Очень справедливый, добрый, отзывчивый и сильный. Порой сама не могу поверить, что это мой ребёнок — так сильно горжусь им. Мы долго надеялись, что больше не придётся оперироваться. Красоту уже не сделать, а лишний наркоз здоровья точно не прибавит. Как говорит у нас Егор: „Мама, я и так красивый“. Это действительно так, и шрамы украшают мужчину. Но украшают тогда, когда не влияют на его функциональность. В нашем случае дела обстоят иначе, поэтому мы обращаемся к вам за помощью.»