Голубые глазки, но будто за белой пеленой — эта особенность новорождённой дочери в самую первую их встречу отчётливо запомнилась маме Кристины. Позади было больше суток изнуряющих схваток, экстренное кесарево сечение, много страхов и тревог — но когда это всё было позади, радость столь долгожданного и желанного дня оказалась не безупречной. Врачам удалось успокоить маму — но лишь до следующего дня, когда, вновь встретившись с малышкой, она уверилась: ей не показалось в первый раз — и это не может быть нормой.

«Моя радость длилась ровно один день. Когда я вновь увидела Крис, вся боль после операции ушла на второй план, будто и не было ничего. Меня не покидала мысль, что что-то не так, и я добилась, чтобы педиатр внимательно осмотрела глазки дочери. И когда она посмотрела, она переменилась в лице и выскочила из палаты за заведующей, а у меня в то мгновение земля ушла из-под ног. Я стояла, держала дочь, а у самой тряслись и руки, и колени. Заведующая, осмотрев Крис, ошарашила меня диагнозом „катаракта“ — и тогда я не понимала ещё, что лучше бы это действительно была катаракта…»

Кристине назначили дополнительные обследования и анализы, которые не выявили у малышки никаких других серьёзных отклонений, но и по патологии глаз не дали однозначного ответа. Девочку направили в исследовательский центр «Микрохирургия глаза» им. ак. С. Н. Фёдорова, где впервые врачи предположили у Кристины аномалию Петерса — врождённое заболевание роговицы, при котором оказывается нарушенным формирование передних структур глаза. Впрочем, этот диагноз и по сей день значится у малышки под вопросом.

Для подтверждения или опровержения этого диагноза девочку перевели в Новосибирскую областную больницу, где провели осмотр под наркозом — Кристине было всего две с половиной недели от роду. Тогда эту аномалию не подтвердили, заменив в диагнозе на «лейкому», то есть помутнение роговиц, более известное как «бельмо», и предположили множество других заболеваний — ведь такая пелена на глазах может быть симптомом очень многих мутаций. Впрочем, генетические тесты не показали отклонений.

Следующий осмотр под наркозом спустя почти два месяца снова вернул диагноз «аномалия Петерса» в медицинские заключения Кристины. Родители всё чаще стали слышать от врачей, что нужно смириться со слепотой дочери. Консультации в Центре глазных болезней им. Гельмгольца и в Российской детской клинической больнице им. Н. И. Пирогова не принесли семье надежд на излечение дочери.

«В РДКБ в начале марта Кристину ждут на операции: планируют заменить хрусталики на искусственные линзы, заместить стекловидное тело специальным составом, устранить спайки между стекловидным телом и сетчаткой и поставить дренажную систему для контроля внутриглазного давления — клапан Ахмеда. А по поводу кератопластики — замены повреждённой роговицы — нам ничего не говорят, да и эти операции будут назначены только после обследования.»

Родители Кристины не прекращали поиски лечения для дочери и обнаружили истории детей с такой же патологией — истории, в которых детям возвращалось зрение. Семья обратилась за консультацией к доктору Хосе Луис Гюэлю в испанском Институте микрохирургии глаза — врачу, который делал невозможное для малышей, для которых слепота казалась неотвратимой. Доктор Гюэль специализируется в лечении переднего сегмента глаза, в том числе в кератопластике, так необходимой Кристине.

В самое ближайшее время врач ждёт девочку на лечение, но совокупная стоимость обследования и хирургического лечения, включая замены собственных роговиц ребёнка на донорские, составляет 30 970 евро, или 3 159 560 рублей по курсу ЦБ РФ (92,02 + 10) рублей за 1 евро. Для семьи Кристины эта сумма невероятна, но именно за неё можно приобрести для девочки зрение. Родители малышки обращаются за помощью к тем, кому небезразлична судьба ребёнка.

«Сколько мы прошли врачей, обследований — не каждый взрослый человек столько испытал за свою жизнь! Мне очень больно — от того, что я обрекла дочку на такую жизнь, в которой вокруг неё темнота, и она может не узнать, какая она сама, не увидеть маму, папу, небо, солнце, ничего… и я обязана всё исправить. Мы стараемся делать для Крис то, что положено обычным деткам по возрасту, но из-за нашей особенности это сложно. Отсутствие зрения тормозит развитие дочки, а если затянуть с лечением, слепота станет необратима из-за атрофии зрительного нерва. Не знаю, как я выдержала все эти месяцы, но сейчас живу только надеждой, что для моей дочки есть шанс видеть! Пожалуйста, помогите этому случиться!»